В августе 1921 года на первой международной конференции ОРТа в Берлине был учрежден Всемирный союз ОРТ, который объединил региональные комитеты этой организации, продолжавшие работать на бывших окраинах Российской Империи: в Польше, Литве, Латвии, Бессарабии,— оказавшихся после революции вне границ Советской России. Также в новый Союз вошли комитеты и отделения ОРТа, недавно созданные в Великобритании, Германии, Франции и США. Среди делегатов конференции был Я. Цегельницкий, занимавший должность генерального секретаря ЦК Всероссийского ОРТа, хотя эта организация по вполне понятным политическим причинам не могла стать членом Всемирного союза ОРТ.

С этого времени и до 1933 года выбранное делегатами конференции Центральное правление Всемирного союза ОРТ во главе с председателем Л. Брамсоном, его заместителем Д. Львовичем и исполнительным директором А. Сингаловским, располагалось в Берлине. Оттуда осуществлялось руководство всеми комитетами и отделениями, там разрабатывались новые программы помощи еврейскому населению Восточной Европы, проводились переговоры с представителями правительств различных стран. Любопытно, что главными языками делопроизводства в берлинском ОРТе оставались русский и идиш³. В 1933 году из-за прихода к власти нацистов Правление ОРТа переехало в Париж.

Еще не успели высохнуть чернила на протоколах первой берлинской конференции, возвестившей о создании Всемирного союза ОРТ, как в его штаб-квартире на Блайбтройштрассе появился ответственный работник Идгезкома (аббревиатура на идише — Еврейский общественный комитет), член Евсекции⁴ И. Рашкес. Он приехал в Берлин для установления контактов с еврейскими благотворительными организациями и обсуждения возможных путей сотрудничества в оказании помощи еврейскому населению Советской России. Московский эмиссар был сразу же приглашен на заседание Правления ОРТа, в котором приняли участие Д. Львович, А. Сингаловский, Я. Цегельницкий и И. Мовшович. В сущности, это были еще не переговоры, а лишь обмен мнениями по поводу возможности работы в России.

Во время этой встречи И. Рашкесу дали понять, что Всемирный союз ОРТ видит в оказании помощи российскому еврейству одну из своих приоритетных задач и готов в любой момент открыть в ряде крупных городов Советской России свои официальные представительства. Единственным условием, которое выдвигало руководство ОРТа, было признание советской администрацией демократических принципов деятельности ОРТа, лежавших в основе его работы в других странах. В том числе принципа «трехстороннего представительства» в местных комитетах ОРТа: одну треть избирало общее собрание членов Общества, другая треть состояла из представителей еврейских экономических организаций (земледельческих и ремесленных артелей и разного рода кооперативов), представители еще одной трети назначались из специалистов и общественных деятелей органами местной власти, в случае России — Наркомнацем⁵. Подобным образом следовало реорганизовать и «коммунизированные» местные комитеты ОРТа в России. По мнению Д. Львовича, демократизация советского ОРТа — единственного возможного партнера в благотворительной деятельности на территории Советской России — должна была ослабить контроль советской администрации за распределением заграничной помощи и сделать ее доступной в первую очередь деклассированным евреям.

После долгих обсуждений И. Рашкес согласился с условиями реорганизации советского ОРТа и высказал предположение, что она не должна вызвать возражений в Наркомнаце, который контролировал деятельность еврейских организаций. Более того, он попытался оправдать «коммунизацию» ОРТа стремлением Наркомнаца «сохранить аппарат и имя общества» и даже заявил, что «коммунизированные комитеты рассматривались как временные органы, под которые надо было подвести общественную базу». Однако Рашкес лукавил. Он был убежденным большевиком-«евсеком» и прекрасно понимал, что десоветизация любых общественных организаций в России невозможна, подводи под них «общественную базу» или не подводи. Скорее всего, он был готов пообещать потенциальным благотворителям все что угодно, лишь бы убедить их сотрудничать с советским правительством. Весьма показательно было и его поведение в 1922 году, когда Д. Львовичу удалось получить значительную сумму от Американской федерации украинских евреев на поддержку их земляков в советской стране: узнав, что деньги из США предполагается перечислить берлинскому Союзу ОРТ, Рашкес выступил с категорическим требованием перевести их напрямую на счета Всероссийского ОРТа.

После визита И. Рашкеса, в течение 1921–22 годов во Всемирном союзе ОРТ шла напряженная работа по организации официальных представительств в городах Советской России. Были назначены уполномоченные представители Союза ОРТ: в Киеве — Л. Йоффе, в Одессе — А. Вайнштейн, в Минске — И. Угорский, в Москве — А. Йоффе. Старого активиста ОРТа Я. Цегельницкого, с 1921 года проживавшего в Берлине, однако сохранившего советское гражданство, назначили главуполномоченным Всемирного союза ОРТ. Советское консульство в Берлине выдало сотрудникам ОРТа, которым предстояло работать в СССР, постоянные въездные визы.

В авральном порядке, не дожидаясь заключения официальных соглашений с советской стороной, Всемирный союз ОРТ выделил немалые средства для закупки семян и инвентаря для «старых» еврейских земледельческих колоний на Украине, оказавшихся в бедственном положении в результате Гражданской войны. По свидетельству Д. Львовича, с осени 1921 до конца 1922 года для помощи голодающим еврейским колониям Союзом ОРТ было послано свыше ста вагонов с семенами и земледельческими машинами.

В протоколах Президиума Главкома Украинского ОРТа за 1921–22 годы приводится целый ряд писем и телеграмм, полученных из берлинской штаб-квартиры Союза ОРТ, которые представляют собой порой драматическую летопись событий, связанных с доставкой этих грузов. В телеграмме от 9 января говорится «о высылке 3-х вагонов обсеменения из Ревеля». А в письме от 23 января сообщается об очередной партии «огородного обсеменения» и инвентаря, направленной пароходом через Константинополь в Ревель. Однако в конце февраля этот пароход «вследствие льда вернулся в Штеттин» и Центральный комитет Всероссийского ОРТа, переведенный к этому времени из Петрограда в Москву и координировавший работу подразделений в России, на Украине и в Белоруссии, телеграфировал в Берлин о необходимости «срочного перевода наличных для закупки раннего обсеменения на местах». К счастью, 1 марта в Одессу прибыл пароход «Македония» «с огородными семенами и инвентарем», а к 15 марта должны были поступить «300 млн руб., из коих 132 млн руб. через Л. Йоффе от Центрального правления Союза ОРТ». Не были забыты и ремесленники. В том же 1922 году Парижский комитет Всемирного союза ОРТ передал Харьковскому и Киевскому комитетам ОРТа «146 ящиков рабочего инструмента и 50 наковален стоимостью в 84 тыс. франков».

При чтении этих документов создается обманчивое впечатление, что вопрос о сотрудничестве с Советской Россией давно уже был решен положительно и что такое решение не вызывало у руководителей Всемирного ОРТа никаких сомнений. Но это далеко не так.

Уже упомянутый нами Г. Аронсон, с 1923 года работавший в Берлинском ОРТе, а c 1926 по 1931 год занимавший пост генерального секретаря Всемирного союза ОРТ, большую часть воспоминаний об этом периоде своей жизни посвятил описанию именно того, как сложно и неоднозначно относились руководители ОРТа к работе в СССР: «В это время при ОРТе действовала, как мы ее называли, “русская комиссия”. <…> Я участвовал в заседаниях этой комиссии, где не раз дебаты принимали острый полемический характер: все, что касалось России, всегда вызывало споры и раздоры.

Господствовали “левые” настроения, выразителем которых были руководители ОРТа, особенно Д. Львович, старый территориалист, видевший в еврейской колонизации в России благоприятную перспективу для реализации его заветных идей.

Помню, однажды в споре с противниками он воскликнул в сердцах: “Что вы все говорите: свобода, демократия!.. Когда-нибудь в России демократия будет. Гораздо важнее не упускать тот исторический шанс, который евреи получили в России: землю для колонизации, да еще безвозмездно. Такой шанс бывает раз в столетие, и было бы грешно его не использовать...”».

В начале 1923 года Я. Цегельницкий уже в новой должности отбыл в Москву, где после преодоления всех бюрократических барьеров наконец был заключен официальный договор с Центральным комитетом ОРТа СССР. Этому, несомненно, способствовало возобновление дипломатических отношений с Германией по Раппальскому соглашению 1922 года, благодаря которому Всемирный союз ОРТ мог взаимодействовать с различными советскими учреждениями напрямую, а не через посредников в лице международных благотворительных организаций, пользовавшихся доверием советской власти, как, например, Нансеновская организация общеевропейской помощи голодающим в России⁶. Согласно условиям договора, ЦП Всемирного союза ОРТ обязалось «финансировать деятельность ОРТа в СССР в области сельского хозяйства, профобразования и текущей работы по переселенчеству <…> в размере не менее 140 тыс. долларов в год».

Судя по документам и сообщениям в печати, новый главуполномоченный, едва ли не с первых дней после приезда развернул активную деятельность по совершенствованию структуры советского ОРТа и финансированию его проектов. Обследование еврейского профессионального образования в Советской России, проведенное в 1923 году сотрудниками ЕКО, выявило 56 профессиональных школ с 3686 учащимися в сравнительно крупных городах и не менее 20 училищ в мелких населенных пунктах. С 1918 года ОРТ оказывал помощь этим профессиональным учебным заведениям. Особенно значительную финансовую поддержку, порой превышавшую весь расходный бюджет школ, Союз ОРТ оказывал училищам на территории Украины. В отчете ЕКО отмечалось, что только в 1923 году на Украине в 29 украинских профессиональных школах, находившихся в ведении ОРТа, обучалось 1215 детей. В их числе значилась и восстановленная на средства ОРТа сельскохозяйственная школа в Новополтавке, которой во время Гражданской войны был нанесен серьезный урон. Только в течение 1923 года Всемирным союзом ОРТ на развитие профессионально-технического образования в СССР было выделено 58 тысяч долларов.

В мае того же года в Москве состоялось первое совместное совещание руководителей еврейского отдела Наркомнаца с представителями ОРТа, Джойнта и других еврейских организаций, в ходе которого обсуждались различные меры по привлечению еврейского населения к земледелию. В резолюции подчеркивалось, что переселение евреев в южные области Украины и в Крым с целью создания новых еврейских земледельческих поселений имеет не только социально-экономическое, но и политическое значение. В декабре следующего года Совет Народных Комиссаров утвердил устав ОЗЕТа — добровольного Общества по землеустройству трудящихся евреев. На 2-м съезде этой организации, проходившем в Москве в 1926 году, председатель ЦИК СССР М. Калинин в своей приветственной речи пообещал в ближайшем будущем создать в Крыму еврейскую республику. Его выступление произвело сильное впечатление на делегацию Всемирного союза ОРТ, которую возглавлял А. Сингаловский.

К середине 1920-х годов еврейская земельная колонизация в СССР, проходившая под лозунгом «В еврейскую страну!», приобрела черты грандиозного проекта, превосходившего по своим масштабам все подобные начинания — от Аргентины до Эрец-Исраэль. Казалось, что «исторический шанс, который евреи получили в России», в скором времени будет реализован.